Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874
Штабс—капитан направился на доклад к Путилину.
Путилин немного опасался, как воспримет визит к хозяйке Аграфена, ведь он был не один, а с ее женихом, как он представился на большой Морской.
Но груша открыла на звонок дверь, ничем не выразила удивления, только глаза на миг расширились и она их опустила.
– Господин Путилин, извольте подождать, я доложу Устинье Ивановне о вашем приходе.
Через минуту она проводила Ивана Дмитриевича и Пожарского в гостиную, там, в кресле сидела в том же платье, что и утром госпожа Быкова, но сменила на голове только платок. Она скользнула по лицу Семена взглядом, ни на миг не задерживаясь, словно он ее не интересовал. Путилин был удивлен такой реакцией, но не показал виду.
– В коляске ехал с вами не тот господин, – произнёсла госпожа Быкова, – его я видела в первый раз. Может чаю, спохватилась она и крикнула, – Груша, принеси господам чаю.
– Значит, вы пока не нашли того негодяя.
– К сожалению, времени прошло мало, но мы делаем все возможное.
– Да уж, постарайтесь, – теперь Устинья выглядела более спокойной и былая уверенность вернулась к ней, теперь Путилин понимал, что такая женщина способна держать в хрупких руках собственное дело, и никто не способен сбить с намеченной цели.
Груша принесла поднос с чашками, вазочками под варенье, колотый сахар.
– Разрешите задать несколько вопросов вашей служанке? – Обратился Путилин к хозяйке.
– Пожалуйста.
– Груша, скажи, ты кому—нибудь говорила о том, что вчерашним днем тебя не будет дома.
– Нет, – ответила она, потом спохватилась, – нет, нет, третьего дня заходила Варвара, вот она интересовалась.
– Варвара? – переспросил Иван Дмитриевич.
– Варвара, – пояснила девушка больше для хозяйки, чем для полицейского чина, – та, что служила до меня.
– Варвара, Варвара, – госпожа Быкова пыталась что—то вспомнить, – Варвара Соловьёва, – наконец вспомнила хозяйка, – из Курской губернии, я ее Курским соловьем прозывала.
– Она не говорила, где остановилась и зачем заходила?
– Сказала, что с оказией приехала в столицу, вот решила зайти по старой памяти, мы с ней, – девушка бросила боязливый взгляд на Устинью, – я ее чаем попотчивала, она похвасталась, что приехала с мужем, что он красавец, стройный, словно гвардеец, что на посту на Дворцовой.
– Это становится любопытным, более ничего не говорила?
– Нет, – она украдкой бросала взгляды на хозяйку, – может это, она проговорилась, что остановились там, где много земляков.
– Позвольте отказаться от чая, – обратился Путилин к купчихе, – дела службы.
– Не смею задерживать.
– Хотя голова у меня до сих пор болит, господин Путилин, – произнёс Пожарский, когда шли к экипажу. – Но все—таки соображения имею. Значит, вы меня на показ возили, имея в подозрении, что я преступник.
– Господин Пожарский, я могу принести извинения, но врядле вы в них нуждаетесь, повторюсь, служба такая, преступников искать, а вы по всем статьям походили и на злоумышленника и во время совершения злодеяния были в двух шагах. Что вы прикажете с вами было, делать, об ордене хлопотать? – Иван Дмитриевич позволил себе пошутить.
– Нет, нет, господин Путилин, глупо с моей стороны зло держать, сам виновен.
– Вы видели когда—нибудь Варвару?
– Да и она меня видела, когда Груша пришла к госпоже Быковой устраиваться в служанки.
– И она вас видела?
– Да.
– Тот Петр, с которым вы должны были встретиться у Палкина, похож на вас?
– Я бы не сказал, что мы близнецы, но какое—то сходство есть.
– Он ничего не рассказывал о себе?
– Нет.
– Важна любая мелочь.
– Может это поможет, он сказал, что бывший артиллерист.
– Более ничего?
– Пожалуй, все. Надеюсь, теперь я лишен подозрения?
– Можете лечиться спокойно, я вас потревожу, чтобы вы опознали Петра.
– Вы его изловите?
– Непременно.
– Итак, господа, получилось так, что наши подозреваемые оказались непричастными к данному делу, – начал Иван Дмитриевич, ничего хорошего в сложившейся ситуации не было, но появился новый персонаж, – перейдем к новым обстоятельствам. Василий Михайлович, вы должны посетить Военное Министерство на предмет, не дезертировал ли из Четвертой резервной артиллерийской бригады, квартируемой в Курской губернии, согласно адрес—календаря, солдат в последние три, нет два месяца, заодно проверьте батарея, из которой сбежал наш молодец, не стоит ли в том же селении, откуда родом и Варвара Соловьёва. Я уверен – в нем, они могли познакомиться только там. Миша, в Адресную, может, что есть на девицу там, где жила, у кого служила и проверь, не было ли в последний месяц в этих квартирах краж.
– А может быть, – глаза Жукова загорелись, но под хмурым взглядом начальника радость испарилась.
– Вам, Иван Иванович, необходимо разузнать, где останавливаются курские, они не жалуют чужих и проживают у своих земляков. Надеюсь все понятно.
– Так точно, – не сговариваясь, в один голос произнёсли агенты.
В Военном Министерстве штабс—капитан бывал не часто, но каждый раз, когда дело касалось бывших или нынешних военных, а здесь дезертир, Иван Дмитриевич редко ошибается и здесь, по всей видимости, прав. Заморочил девице голову солдат, а она на радостях и рассказала у кого жила в столице, что видела, где лежит ценное, вот глаза и загорелись у военного, служить долго, а имея деньги, выправить новый паспорт пара пустяков. Вот и живи себе припеваючи, одна шкатулка у Быковой, это не меньше пяти тысяч и драгоценности почти на десять, и ты можешь жить припеваючи, купить домик, кто проверять будет, откуда ты явился. Живи, а что кровь на тебе, так в жизни не всегда гладко проходит, бывает и по голове приходится стукнуть, чтобы место под солнцем освободить.
Долгие препирательства с чиновниками и Василий Михайлович держал в руках бумагу: из 5 артиллерийской бригады, недавно переведенной в Путивль, в последние два месяца сбежал только один солдат из 2 батареи полковника Беренса, рядовой Фома Ильич Устрялов, двадцати трех лет, православный, уроженец Лужского уезда Санкт—Петербургской губернии и, в самом деле, батарея стояла в селе Берюхове, а родное село Варвары Соловьёвой Ореховка в полу версте, так что прав Иван Дмитриевич.
– Таким образом, – докладывал штабс—капитан, – Устрялов сбежал с Варварой и прибыл в столицу две недели тому, они присматривались к дому на Стремянной и выжидали подходящей минуты, наверное, не хотелось две невинные души губить, а Быкову списали со счетов, мол, пожила, хватит, да и опасно было двоих, может быть, второй проснется или что заподозрит, а крики – это привлечение внимания.
– Так и случилось.
– Не только присматривались, – подал голос Жуков, – я побывал по адресам, где прислуживала Соловьёва, так за последние две недели во всех совершены кражи.
– Значит, она рассказала Устрялову, а уже он решил не упускать своего.
– Вот и разгадка покушения, Устинья из дома не выходила, залезть в дом не представлялось возможным, вот отсюда и возник план убийства, – подвел итог Путилин, – они все еще в столице и я уверен, что они захотят повторить попытку кражи на Стремянной, только теперь у них, могут быть, обагрены руки двумя убийствами. У меня уверенность, что они где—то поблизости, наблюдают и выжидают, пока не утихнет шум, и мы не успокоимся.
– Может, приготовим им капкан, как на охоте? – Предложил штабс—капитан, любивший походить с ружьем в лесу.
– Мы не знаем когда.
– Отчего же? Он или они полезут ночью, днем не решатся, слишком рискованно.
– Это так.
– Они спешат, им в столице находиться нет резону, Устрялов из Лужского уезда, наверняка, знакомых много, а вдруг кто увидит? Нет, сидеть и ждать в какой—нибудь конуре не станут, ведь нужно наблюдать за домом Быковой, а вдруг она решит уехать на лечение или отдых после такого происшествия. Нет, они торопятся.
– Тогда можно их подстегнуть.
– Как?
– Аграфена пустит слух через дворника, что они на днях покидают город.
– Можно и так, – согласился Путилин, – но как обстоят дела с земляками из Курской, где они останавливаются?
– У Александро—Невской Лавры, на Тележной улице.
– Тогда попробуем пойти двумя путями, сегодня же Груша должна по секрету сказать дворнику, что хозяйка испугана, и завтра собирается покинуть город, тем временем, я поговорю с госпожой Быковой и, думаю, трех агентов вполне хватит. Дом угловой, надо посмотреть, каким путём злоумышленники попытаются попасть в него. Будем готовиться, а вы, Иван Иванович, возьмите двух агентов и займитесь Тележной улицей, может они там, хотя вероятность мала.
Ночь прошла в тревоге, каждый шорох привлекал внимание, каждая мелькнувшая тень воспринималась, как вот, наконец, пришли, еще мгновение и все закончится, но тень и оказывалась тенью, шорох суетящимся в поисках съедобного мышей, по утро начало смаривать в сон.
